Андрей ШАРЫЙ
Справедливость для генерала – 2000, №1 (23)

До войны, рассказывают, Тихомир Блашкич любил играть на гармошке на деревенских свадьбах. Тюрьма меняет привычки: в камеру пенитенциарного комплекса Схевенинген, где содержатся заключенные Международного Гаагского трибунала по наказанию военных преступников в бывшей Югославии, Блашкич не привез музыкальный инструмент. За годы следствия он сильно пополнел и, вероятно, утратил веру в святость патриотизма. Когда в пятницу, 3 марта, председатель коллегии судей Клод Жорда огласил приговор – 45 лет тюремного заключения за совершение военных преступлений, – охваченная отчаянием Ратка, жена генерала, разрыдалась и упала в обморок. 39-летний Блашкич вел себя спокойно. Накануне его адвокат Рассел Хеймен сообщил прессе: не исключено самое тяжкое наказание генерала – пожизненное заключение, и любой тюремный срок меньше 10 лет мы сочтем большой удачей тактики защиты.

Международное правосудие жестоко покарало Тихомира Блашкича. А ведь он – не из тех убийц-садистов, которые получают удовольствие от вида пролитой крови. Десять лет назад Блашкич был скромным офицером югославской армии, и генеральский чин получил в начале 90-х по логике военного времени. Его, верного служаку и ревностного патриота, загребское начальство отправило командовать оперативной зоной Хорватского веча обороны (армия боснийских хорватов) в Центральной Боснии, где создавались квазигосударственные структуры никем не признанной республики Герцег-Босна. Блашкичу, может быть, не повезло: именно эти лесистые края стали самым жестоким фронтом хорватско-мусульманской войны. Именно там, в долине реки Лашва, 14 апреля 1993 года бойцы 72-й специальной роты военной полиции сожгли деревушку Ахмичи и вырезали 116 ее жителей-мусульман. Блашкич не принимал участия в этом злодеянии и, как утверждала защита, не знал о происходившем в деревне, хотя его штаб находился всего в нескольких километрах. Однако он, командир, ничего не сделал для того, чтобы наказать виновных. Он не подал в отставку, он продолжал оставаться на своем посту – это подразумевал его слепой хорватский патриотизм, патриотизм военной поры. Но международное право подразумевает следующее: командир несет ответственность за любые действия своих подчиненных, за собственное бездействие, и Тихомир Блашкич был признан виновным по 20 пунктам обвинения – нарушение законов ведения войны, преступления против человечности. Адвокаты сетуют: Блашкич три месяца доказывал судьям свою невиновность – мол, плохо была организована «цепочка командования», мол, он не контролировал ситуацию на фронте, да и, в конце концов, тоже всего лишь выполнял приказы своих начальников, – ничто не было во внимание принято. Блашкич попал между жерновами этой войны: националистическая хорватская политика планировалась в Загребе, а исполнялась руками головорезов – в той же Лашванской долине. Бойня в Ахмичах – быть может, самое тяжкое, но далеко не единственное преступление, совершенное хорватами в Центральной Боснии за полтора года командования Блашкича. «Господин генерал, вы совершили очень тяжелые преступления», – поставил точку судья Жорда.

Тихомир Блашкич сдался Гаагскому трибуналу в 1996 году, когда международное сообщество принялось оказывать на загребские власти немилосердное давление. На родине его провожали как героя и обещали не давать в обиду. Помню тот день в загребском аэропорту: жена Ратка плакала так же безутешно, как и теперь. Пару месяцев Хорватия оплачивала домашний арест Блашкича в Гааге – одна только охрана обходилась в шесть тысяч долларов ежедневно, – а потом патриотическая истерика в Загребе сошла на нет, и потянулось сначала ожидание процесса, а потом сам процесс: 25 месяцев судебных заседаний, опрос 156 свидетелей, 30 тысяч страниц материалов дела. Скоро защищать Блашкича стало некому: в Загребе о нем забыли – он ведь был обычным парнем из деревни, ни связей, ни влияния, ни денег, ничего. А когда генерал понял, что ему предстоит одному отвечать за всех и перестал выгораживать «товарищей по оружию», – столичное безразличие к вчерашнему «герою» сменилось открытой неприязнью.

Законы международного права сложны и при всей своей справедливости иногда дают повод для размышлений о соответствии наказания совершенному преступлению. Генерал Блашкич получил 45 лет тюрьмы, лично никого не застрелив. А раскаявшемуся бойцу армии боснийских сербов Дражену Эрдемовичу, который был вынужден (вот он-то как раз выполнял преступный приказ, а не выполнил бы – простился бы с жизнью) принимать участие в расстреле почти 80 человек, дали всего 5 лет. Такова она, разница между величиной звезд на погонах, между ответственностью солдата и генерала. Какой же срок заключения ожидает, коли его виновность будет доказана, боснийско-сербского генерала Крстича, который командовал операцией по уничтожению летом 1995 года в Сребренице нескольких тысяч мусульман?

Когда Тихомир Блашкич выйдет на свободу, ему исполнится 79 лет.

В начало страницы