Развитие событий в области прав человека
Минувший год прошел под знаком жестокой войны в Чечне и опасений перед обозначившейся угрозой подавления гражданских и политических прав. В Чечне российская армия и милицейские подразделения совершали военные преступления и другие серьезные нарушения прав человека и гуманитарного права. В стране в целом отмечалось изменение политического климата, последовавшее за победой В. Путина на мартовских президентских выборах: в публичных заявлениях официальных лиц все чаще стала проявляться нетерпимость к критике и общая тенденция к установлению нового информационного порядка. Наиболее ярким проявлением этой тенденции стала кампания против информационного холдинга «Медиа-МОСТ». По-прежнему безнаказанными оставались нарушения в системе уголовной юстиции и в армии, все так же остро стояла проблема перенаселенности тюрем, не изменилось к лучшему отчаянное положение во многих детских домах, государство продолжало игнорировать случаи насилия и изнасилований в семье, была еще более ограничена свобода совести. В очередной раз правительство провалило начало структурных реформ, необходимых для улучшения ситуации с правами человека.
Владимир Путин, исполнявший обязанности президента после внезапного ухода Б. Ельцина 31 декабря 1999 года, был бесспорным фаворитом президентских выборов 26 марта и победил в первом туре, набрав чуть более 50 процентов голосов; без массовых подтасовок, однако, не обошлось. Новый президент не замедлил закрепить успех, предприняв наступление на права руководителей регионов и «прижав» олигархов — наиболее состоятельных представителей новой экономической элиты России. В. Путин образовал семь административных округов во главе с представителями президента, подчиненными только главе государства, и настоял на принятии парламентом законодательства, согласно которому главы регионов лишались мест в Совете Федерации.
«Комитетское» прошлое В. Путина вызвало к жизни опасения «отката» в правозащитной области. Эти опасения, несмотря на неоднократные публичные заверения в приверженности демократическим ценностям, подпитывались реакцией нового президента на критику в СМИ и некоторыми его действиями. Другим тревожным знаком стало назначение представителем президента в Северо-Западном округе генерала ФСБ В. Черкесова, известного преследованиями диссидентов в советскую эпоху, а в последнее время в связи с процессом по делу эколога А. Никитина.
Война в Чечне не прекращалась в течение всего года. После взятия Грозного в начале февраля федеральные силы установили номинальный контроль над большей частью территории республики. Боевики отошли в горные районы, чтобы оттуда продолжать партизанскую войну: они внезапно нападали на позиции российских войск и их колонны, убивали чеченцев, работающих в новой, промосковской администрации. Обе стороны при этом не слишком заботились о соблюдении международного права, однако в силу несравнимо большей численности федеральных войск и наличия у них авиации и артиллерии на их долю приходится и гораздо большее число нарушений.
В стремлении сократить потери среди личного состава федеральные силы активно использовали авиацию. Перед тем как войска входили в города или села, эти населенные пункты «размягчали» продолжительными бомбежками и артобстрелами. Такая стратегия приводила к многочисленным жертвам среди мирного населения и массовому уничтожению гражданского имущества. При ракетно-бомбовых или артиллерийских ударах российское командование во многих случаях не проводило различий между военными и гражданскими объектами, а во время ударов по военным объектам применение силы зачастую было явно чрезмерным по сравнению с решаемой задачей.
Грозный, который бомбили три месяца подряд — с ноября 1999 года до начала февраля 2000 года, — фактически рассматривался как один огромный военный объект. При том что большинство жителей покинуло город до начала штурма, там оставалось много тех, кто был слишком слаб, болен или не имел средств, чтобы уехать. Никто не принимал их в расчет, когда российская военная машина сравнивала чеченскую столицу с землей. В единственной больнице, работавшей, несмотря на серьезные повреждения, на протяжении всех этих месяцев, была оказана помощь 5600 пострадавшим при бомбежках (включая чеченских боевиков); по оценкам, эта цифра составляла только около половины общего числа раненых. Считается, что в Грозном погибли несколько тысяч человек.
Боевики выходили из чеченской столицы 31 января и 1 февраля. По оценкам, Грозный покинуло около 2 тысяч боевиков, попавших затем на минное поле, где погибло не менее 100 человек, включая трех полевых командиров; несколько сотен боевиков, в том числе Ш. Басаев, были тяжело ранены. Артиллерия и авиация федеральных сил преследовали боевиков все время их отступления из Грозного в горные районы на юге республики, с полным безразличием к мирному населению уничтожались села, через которые они проходили. Одним из наиболее серьезно пострадавших населенных пунктов оказался Катыр-Юрт. 4 февраля до 20 тысяч жителей вынуждены были спасаться бегством от массированных огневых ударов, обрушившихся на село после того, как туда вошла большая группа боевиков. По меньшей мере 200 гражданских лиц погибли, многие получили ранения. Впоследствии российские военнослужащие подвергли село систематическому разграблению, попутно уничтожая имущество граждан. 7 февраля аналогичная участь постигла Гехи-Чу, где по меньшей мере семеро жителей были без суда казнены российскими солдатами. Когда 4 марта до тысячи боевиков укрылись в Комсомольском, федеральные силы окружили село и, не обращая внимания на пытавшихся выйти оттуда жителей, начали штурм, в ходе которого этот населенный пункт был полностью превращен в руины. По меньшей мере около сотни жителей не смогли выйти из села и, как полагают, погибли под огнем. Сообщалось, что в ходе операции убито также несколько сотен боевиков. Федеральные силы отказывались предоставлять мирным жителям коридоры для выхода из зоны боев и в нескольких случаях наносили удары по колоннам вынужденных переселенцев. Последние неоднократно рассказывали о том, как им, под постоянным огнем и артобстрелами, все же удавалось уйти по дорогам, объявленным «коридорами безопасности». 29 октября 1999 года на шоссе Грозный — Назрань российские боевые самолеты выпустили несколько ракет по колонне мирных чеченцев, в составе которой было пять четко обозначенных машин Красного Креста; погибли по меньшей мере 50 человек. Эта колонна из нескольких сотен машин направлялась в Грозный от границы с Ингушетией, где ей было отказано в пропуске федеральными силами. Удар был нанесен в условиях полной видимости, и представлялось маловероятным, чтобы летчики не заметили, что стреляют по мирным жителям. Российские военные утверждали, что в ходе операции было уничтожено два грузовика с боевиками.
Федеральные силы в большинстве случаев не соблюдали нейтралитет медицинских учреждений и персонала. Многие медицинские центры Чечни, включая все грозненские больницы, были полностью или частично разрушены российскими бомбами. Нескольких врачей, лечивших чеченских боевиков, федеральные силы задержали и подвергли недозволенному обращению. В то же время по меньшей мере одному врачу-чеченцу боевики угрожали смертью за оказание помощи раненым российским солдатам.
Занимая города и села, оставленные боевиками, федеральные силы проводили там «зачистки». Эти операции, преследовавшие цель выявления оставшихся боевиков, часто превращались в бесчинства российских солдат и омоновцев, сопровождались грабежами и поджогами домов, произвольными задержаниями и изнасилованиями. В ходе всего трех таких операций — в Алхан-Юрте, в пригороде Грозного Новые Алды и в Старопромысловском районе чеченской столицы — жертвами внесудебных расправ стали, только по достоверно установленным данным, более 130 мирных жителей. «Хьюман райтс вотч» располагает заявлениями о более чем 100 случаях внесудебных расправ, многие из которых нам проверить не удалось.
После занятия Алхан-Юрта 1 декабря 1999 года российские военнослужащие две недели творили там, что хотели. Выгнав сначала из села сотни жителей, солдаты методично разграбили и сожгли его, убив по меньшей мере 14 человек. В Старопромысловском районе Грозного в период с конца декабря 1999 года по начало февраля 2000 года от рук военнослужащих федеральных сил погиб по меньшей мере 51 человек: некоторых просто пристрелили, других сначала подвергли пыткам. 5 февраля в пригородах Грозного Новые Алды и Черноречье федеральными силами было казнено без суда как минимум 60 жителей, включая годовалого ребенка и женщину на девятом месяце беременности. Многие дома были солдатами разграблены и умышленно сожжены.
Грабежи в Чечне носили безудержный характер. Занимая села, солдаты методично и полностью вычищали жилые дома, забирая не только ценности, деньги и бытовую технику, но зачастую также и продукты, матрацы, оконные рамы и даже полы. Многие мирные жители рассказывали, как военнослужащие грузили награбленное на грузовики, которые затем уходили за пределы республики. Тысячи домов в Чечне были умышленно сожжены «федералами».
Считается, что большое число чеченских женщин были изнасилованы военнослужащими федеральных сил. Принимая во внимание то, что в преимущественно мусульманском чеченском обществе изнасилование считается большим позором, количество полученных «Хыоман райтс вотч» заявлений, вероятно, лишь в малой степени отражает общую картину. Существуют доказательства изнасилования российскими военнослужащими трех женщин в Алхан-Юрте и шести в Новых Алдах. Была изнасилована и убита российским офицером женщина из Танги-Чу.
Федеральные силы задерживали десятки тысяч чеченцев, зачастую произвольно, по одному лишь подозрению в принадлежности к боевикам или пособничестве им. В центрах временного содержания на всей территории республики многих чеченцев избивали и пытали. Задержанных сплошь и рядом отпускали только после уплаты родственниками «выкупа» милиции или тюремному персоналу.
Особенно широкий размах аресты приобрели с января 2000 года, когда генерал В. Казанцев назвал причиной неудач российских военных «необоснованное доверие» к мирным чеченцам. Он приказал «впредь считать беженцами только детей до 10 лет, мужчин старше 60 и женщин». По заявлению российского МВД, за первые пять месяцев 2000 года в Чечне было задержано более 10 тысяч человек. На момент написания настоящего доклада массовые задержания в Чечне продолжались.
Пытки и недозволенное обращение в'массовых масштабах отмечались в январе — начале февраля в Чернокозово. Вновь прибывших задержанных прогоняли сквозь строй охранников, которые били их резиновыми дубинками и прикладами. Несмотря на тяжелое осколочное ранение в голову, этой процедуре подвергли при поступлении в Чернокозово и 32-летнего Аинди Ковторашвили, задержанного 11 января. В результате побоев он потерял сознание и умер. Охрана жестоко избивала задержанных каждый раз, когда их выводили из переполненных камер на допрос, а иногда и непосредственно во время допроса. Несколько человек рассказывали о применяемых пытках, принудительных инъекциях, электрошоке, битье по гениталиям и пяткам, а также об изнасилованиях как мужчин, так и женщин.
По мере привлечения к Чернокозово внимания международного сообщества российские власти «подчистили» это учреждение, в то время как в других местах пытки и жестокое обращение продолжались. Наиболее серьезные, как представляется, нарушения имели место в тот период в так называемом «интернате» в Урус-Мартане — бывшей школе-интернате для девочек. Поступали также сообщения о недозволенном обращении во временных ОВД на всей контролируемой федеральными властями территории Чечни.
Известно много случаев, когда задержанных «выкупали» родственники. Вымогательство было настолько распространенным явлением, что заставляло предполагать исключительно корыстные мотивы в основе значительной части задержаний. Сумма выкупа колебалась от 2 тысяч рублей (около 80 долларов США) до 5 тысяч долларов США. Вымогательство носило массовый характер и на сотнях российских блокпостов в Чечне.
Люди, бежавшие от боев, оказывались в тяжелых условиях в лагерях на территории Ингушетии и в самой Чечне. Российские власти не обеспечили перемещенных лиц продовольствием, медицинской помощью и жильем в достаточном объеме, переложив основную нагрузку в решении этих проблем на гуманитарные организации. Правительство неоднократно предпринимало попытки вынудить беженцев вернуться в Чечню, лишая их продовольственных пайков или попросту пытаясь перегнать обратно в республику вагоны, в которых временно разместилась часть бежавших из Чечни.
Пренебрежение нормами международного гуманитарного права демонстрировали и чеченские боевики, казнившие без суда по меньшей мере часть захваченных российских военнослужащих; они также убили многих чеченцев, работавших в новой администрации. Боевики часто ставили мирных жителей под угрозу, размещая свои штабы и вооруженные формирования в густонаселенных районах или обстреливая из таких районов позиции федеральных сил. Отмечен ряд случаев, когда на просьбы жителей уйти, чтобы не подвергать данный населенный пункт обстрелу со стороны федеральных сил, боевики отвечали насилием. В октябре 1999 года чеченские преступные группировки похитили одного российского и одного французского журналистов. Впоследствии их освободили. В феврале неустановленными чеченцами был казнен без суда российский фотокорреспондент В. Яцина, похищенный в Ингушетии летом 1999 года.
Российские власти не привлекали к ответственности виновных в нарушениях. По состоянию на сентябрь, ни одному из военнослужащих федеральных сил или сотрудников МВД не было предъявлено обвинений и ни один из них не был заключен под стражу в связи с массовыми убийствами в Алхан-Юрте, в Старопромысловском районе Грозного и в пригородном поселке Новые Алды. В Старопромысловском районе прокуратура вела следствие только по одному убийству из 51 документально зафиксированного. Расследования по другим эпизодам, о которых было официально объявлено, не вызывали доверия. Реакцией президента В. Путина на заявления о нарушениях стало назначение в феврале В. Каламанова специальным представителем по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике. Аппарат спецпредставителя оказывал чеченцам существенную помощь, однако его вклад в процесс обеспечения ответственности оставался незначительным.
В Москве чеченцы подвергались самым серьезным нарушениям прав человека в связи со взрывами двух жилых домов в столице в сентябре 1999 года. В результате серии драконовских административных мер в отношении иногородних, принятых федеральными и столичными властями, многие дети были лишены возможности посещать школу, в то время как взрослые испытывали трудности с трудоустройством, регистрацией брака или получением паспорта. Одновременно московской милиции был дан карт-бланш терроризировать проживающих в городе чеченцев. Более 20 тысяч выходцев из Чечни были доставлены в отделения милиции, многих из них принудительно фотографировали, снимали у них отпечатки пальцев. По данным российских правозащитных организаций «Мемориал» и «Гражданское содействие», по меньшей мере 50 чеченцев были привлечены к уголовной ответственности после того, как сотрудники милиции подбрасывали им или к ним в квартиру наркотики и боеприпасы. Большинству из них московские суды вынесли обвинительный приговор, несмотря на неопровержимые доказательства фабрикации таких обвинений. Усилилось притеснение милицией и представителей других национальных меньшинств.
Заявление мэра Москвы Ю. Лужкова о «чеченском следе» после очередного взрыва в столице в августе 2000 года, казалось, предвещало новую волну репрессий против чеченцев. Однако трагическая гибель российской атомной подводной лодки отвлекла внимание от этих событий, и милиция, по-видимому, не стала начинать широкой кампании, хотя несколько чеченцев все же были задержаны и жестоко избиты.
Августовский взрыв в Москве столичные власти использовали как очередной довод в пользу сохранения старой системы прописки (регистрации). Ранее Генеральная прокуратура предписала отменить существующий порядок и привести городское законодательство в соответствие с федеральным. На момент написания настоящего доклада обязательность прописки (регистрации) в Москве по-прежнему сохранялась.
Чеченская кампания негативно отразилась и на свободе СМИ в условиях, когда руководство страны жестко ограничило доступ в зону боевых действий и стало проявлять все большую нетерпимость к критике. Российские СМИ в большинстве своем добровольно поддержали действия правительства. Оппонентам часто грозили санкции, как в случае с корреспондентом радиостанции «Свобода» А. Бабицким, который работал в Чечне без официальной аккредитации. В середине января он был задержан федеральными силами и отправлен в Чернокозово, там его несколько раз избивала охрана. В начале февраля российское правительство объявило о передаче А. Бабицкого группе чеченских боевиков в обмен на захваченных российских военнослужащих. Через несколько недель после этого он объявился в Дагестане и был немедленно арестован за использование поддельных документов. 29 февраля А. Бабицкий был освобожден из-под стражи в Москве. На момент написания настоящего доклада его дело так и не было рассмотрено в суде.
Проблемы со свободой СМИ возникали и вне связи с Чечней. 11 мая вооруженный до зубов спецназ по указанию Генпрокуратуры и ФСБ ворвался в офис холдинга «Медиа-МОСТ», в состав которого входят независимая российская телекомпания НТВ, радиостанция «Эхо Москвы» и газета «Сегодня»; десяткам служащих в течение всего дня запрещали покидать здание. Сотрудники правоохранительных органов изъяли часть документации холдинга; политическая подоплека при этом отрицалась, однако жесткость операции придавала ей характер предупреждения в адрес независимых СМИ. 13 июня был арестован президент «Медиа-МОСТа» В. Гусинский. Через несколько дней его отпустили, предъявив обвинение в хищении в крупных размерах. В конце июля обвинения были сняты, когда В. Гусинский согласился передать контроль над холдингом государственному газовому концерну «Газпром».
Неуклюжая реакция официальных лиц на гибель атомной подлодки в Баренцевом море, унесшую жизни 118 моряков, вызвала в СМИ волну критики в адрес В. Путина и других правительственных чиновников. Негосударственные СМИ указывали на непоследовательность официальных заявлений и подвергали сомнению правильность решения В. Путина не прерывать свой отпуск. Президент реагировал агрессивно, обвинив прессу во «лжи» и «подрыве российской армии и флота».
Никаких мер не принималось ни для борьбы с массовыми пытками в милиции, ни для реформирования судебной системы. Чтобы выбить признание, задержанных в милиции продолжали пытать, используя такие методы, как побои, удушение, электрошок, подвешивание за различные части тела, а также психологическое давление посредством запугиваний. Отдельным задержанным предоставлялись особые привилегии за то, чтобы они «прессовали» других. Прокурорские работники использовали полученные под давлением признания в суде, зачастую — как главное доказательство вины подсудимого. Прокуратура не проводила оперативного и надлежащего расследования заявлений о пытках, уголовные дела по которым, как правило, не возбуждались. 11 октября Мосгорсуд лишил полномочий С. Пашина — известного судью и активного противника пыток; поводом послужила критика вынесенного коллегой решения и сообщение номера своего служебного телефона в одной из радиопередач.
13 сентября 2000 года Президиум Верховного суда отклонил протест прокуратуры на оправдательный приговор, вынесенный 29 декабря 1999 года экологу А. Никитину. Это решение наконец поставило точку в уголовном деле по обвинению А. Никитина в шпионаже в пользу норвежской экологической организации «Беллуна», поскольку обвинение исчерпало все возможности для опротестования.
Редакция благодарит за содействие в публикации данного материала
Mосковское отделение «Хьюман райтс вотч»:
E-mail: moscow.office@hrw.ru
htpp://www/hrw/org/russian/
Текст отчета представляет собой часть «Всемирного ежегодного доклада о правах человека за 2000 год», подготовленного «Хьюман райтс вотч». Публикуется с сокращениями. Адрес доклада в Интернете: htpp://www.hrw.org/wr2kleurope/russian.html.
Полный текст данного отчета на русском языке содержит также разделы «Правозащитная деятельность» и «Роль международного сообщества»: htpp://www.hrw.org/russian/reports/world.
