В Новосибирскую городскую общественную организацию по защите прав человека пришло письмо от приговоренного к исключительной мере наказания — расстрелу. Василий Кривцов был приговорен Новосибирском областным судом к «высшей мере» еще 29 марта 1994 года. Четвертый год он в ожидании, что завтра, возможно, поведут на расстрел... Приговор суда давно вступил в законную силу, поэтому жизнь Василия Кривцова может оборваться в любую минуту.
Осужденный отрицает свою вину и утверждает, что не совершал преступления, за которое осужден. Василию Кривцову инкриминировано то,что он совершил покушение на изнасилование и убил жертву своих домогательств вместе с дочерью.
«Я заявлял и заявляю вновь, — пишет «смертник», — что обвинение необоснованно и предвзято. Мое утверждение не голословно и не является попыткой выдать желаемое за действительное, а, напротив, подтверждается материалами дела».
Далее осужденный в письме сообщает, что «адвокат Дзержинской юридической консультации Елена Рабцунова настаивала на снятии обвинения, прекратив дело за отсутствием состава преступления». Объясняя позицию адвоката, Василий Кривцов пишет: «Необходимо отметить, что Елена Анатольевна не была нанята мной, а назначена коллегией адвокатов в соответствии с требованиями УПК РСФСР. Следовательно, она не имела никакой заинтересованности (финансовой либо иной), и уж тем более ее невозможно заподозрить в симпатиях к «заведомому насильнику и убийце», которого адвокат настаивает оправдать».
Из следственного изолятора Василий Николаевич четвертый год пишет жалобы в Верховный Суд РФ. Генеральную прокуратуру и другие инстанции. Говорят, что перед смертью люди не лгут. Многие обращаются к Богу. Были случаи, когда приговоренные к смерти просили встречи со священником для исповеди. Исповедь перед прокурором или следователем называется иначе — явка с повинной. Может быть, у Василия Кривцова не было желания «исповедываться» на следствии и в суде, потому он и выбрал позицию отрицания вины как метод своей защиты? Конечно, здесь нельзя дать как утвердительный, так и отрицательный ответ. Но, как известно, любое сомнение согласно закону должно истолковываться в пользу обвиняемого. Это и называется презумпцией невиновности...
Как рассказала «ненанятый» адвокат Елена Рабцунова, она действительно заявляла ходатайство о прекращении дела за отсутствием состава преступления. Елена Анатольевна поведала и вовсе удивительные вещи. Ее клиент выдвигал алиби, которое не было проверено ни на следствии, ни в суде. Василий Кривцов заявлял, что в момент совершения преступления он находился совсем в другом месте. Ни теоретически, ни практически он не мог быть там, где произошло «двойное» убийство. Обвинение не смогло (а может, не захотело) найти конкретных людей, которые подтвердили бы либо опровергли слова Кривцова. Ссылка органов была на то, что свидетели защиты не имеют постоянного места жительства, потому и допросить их «не представляется возможным».
По делу в порядке ст. 122 УПК РСФСР был задержан на трое суток один из бывших сожителей убитой. Как сообщил адвокат, по делу были и другие подозреваемые, но обвинение «отрабатывало» единственную версию о причастности к убийству именно Василия Кривцова. Дело в том, что он был ранее дважды судим, а в первые дни после задержания сознался в том, что в день убийства был в доме потерпевших. Но в том же «сознался» и... задержанный бывший сожитель убитой.
Почему выбор на главную роль в деле выпал на Василия Кривцова? Не лишено логики объяснение, что «смертник» был ранее судим. Чего скрывать, отношение к таким людям негативное не только среди обывателей, но и в среде прокурорско-судебных чинов. Это обстоятельство, безусловно, могло оказать воздействие на субъективное мнение членов областного суда, вынесшего расстрельный приговор.
Первоначальные «признательные показания», как известно со слов Василия Кривцова, были из него выбиты оперработниками. Он вынужден был тогда «сознаться» в надежде на то, что позже разберется суд. Но вышло так, что надежды подсудимого не оправдались: суд в обоснование вины принял именно те показания, а более поздние отверг, посчитав это способом уйти от ответственности за убийство.
«Мной были предприняты попытки обжаловать состоявшиеся судебные решения в надзорные инстанции, — пишет Василий Кривцов, — но ни Верховный Суд РФ, ни Генпрокуратура никаких мер не приняли. Они даже не стали истребовать дело для проверки доводов жалоб... Я уже не в силах как-то повлиять на ситуацию и преодолеть стену равнодушия и произвола. У меня к тому же нет денег на услуги адвоката...»
Неплатежеспособных людей, попавших подобно Василию Кривцову в критическую ситуацию, немало. Вот только некоторые местные примеры, когда осужденные безуспешно пытаются обжаловать свои приговоры. Все они считают себя невиновными (и, возможно, не без оснований) в предъявленных тяжких обвинениях. Юрий Лудцев из Бердска отбывает 10-летний срок. Наталья Супрунова из Первомайского района Новосибирска — четыре года. Андрей Шкурат из сибирской глубинки — села Довольное — семь лет...
Большинство этих дел объединяет примерно одно и то же: люди осуждаются на косвенных доказательствах вины, собранных, как правило, с нарушениями норм УПК. По этой причине осужденные самостоятельно в надзорных жалобах не могут разрушить «частокол» косвенных улик. Это и понятно — надо хорошо ориентироваться не только в уголовных нормах, но и особенно — в процессуальных.
Здесь как раз и требуется помощь правозащитников-юристов. В Новосибирской городской общественной организации по защите прав человека работают только юристы-практики, в том числе отработавшие немало лет и на следственной работе. Есть, например, даже бывший следователь по особо важным делам областной прокуратуры, который шесть лет работал по наиболее громким делам в Генпрокуратуре бывшего СССР в 80-е годы. И автор этой статьи, кстати, также работал в начале 80-х следователем в Западно-Сибирском управлении внутренних дел на транспорте. Это говорит о том, что мнение специалистов общественной правозащитной организации не основано на эмоциях, а выводы делаются на основе материалов уголовных дел. Однако мнения специалистов — одно,а остановить маховик репрессивной машины по конкретному делу — совсем другое. Зачастую аргументы защиты по-своему игнорируются и не замечаются. Инстанции шлют стандартные ответы: все законно.
Где выход из тупика? Большие шансы на нормальную правозащитную деятельность дает Федеральный конституционный закон «Об Уполномоченных по правам человека в Российской Федерации» от 26 февраля 1997 года. 20 марта на основании этого закона приняты дополнения к Гражданско-процессуальному и Уголовно-процессуальному кодексам России. Теперь Уполномоченный вправе истребовать любое гражданское или уголовное дело, по которому имеется вступившие в законную силу решение. Уполномоченный может обратиться в надзорную инстанцию на предмет внесения протеста, отмены незаконного приговора или решения. Очевидно, что у Уполномоченного в Российской Федерации или субъекте Федерации вряд ли будет достаточно времени на добросовестную работу по жалобам граждан. Вот здесь и могут пересечься интересы Уполномоченных по правам человека, правозащитных организаций и граждан, уставших искать законность и справедливость. Юристы из нашей городской общественной организации намерены работать под патронажем института уполномоченных в субъекте Федерации — Новосибирской области. Для этого требуется только доверенность от Уполномоченного. Последний же, конечно, будет заинтересован в грамотных помощниках и положительных результатах по конкретным обращениям людей.
Из опыта известно, что надзорные инстанции суда и прокуратуры относятся к жалобам и обращениям в зависимости от того, кем направлено такое обращение. Жалобы от граждан в Верховном Суде РФ и в Генеральной прокуратуре, наверное, ежедневно получают мешками. Потому однажды составленный ответ позже может бесконечно повторяться: оснований к принесению протеста не имеется. Тем, кто в одиночку защищает себя (тем более — обращаясь из мест лишения свободы), редко приходится рассчитывать на успех. Многие с разочарованием и даже озлоблением получают отписки, которые стоят лет жизни, а зачастую и самой жизни.
Наша организация сравнительно молода. Но практически все имеют не только опыт работы в правоохранительных органах. У всех есть и опыт правозащитной деятельности. Кто-то, являясь депутатом, писал запросы по разным сомнительным делам и добивался справедливости. Другие работали в юридических фирмах, занимаясь практически тем же. Сегодня у правозащитников появилась возможность работать в тесном контакте с Уполномоченными по правам человека, по сути — с государственным институтом. В таком тандеме, убежден, можно настоять на законном решении по делу ждущего расстрела Василия Кривцова, освободить из тюрем других осужденных, потерявших надежду и веру.
