...Правозащитное движение быстро развивается. С каждым годом появляется все больше активистов и организаций, ставящих своей целью решение общественно значимых проблем, которые наше государство разрешить не в состоянии.
— Наталья, скажите, какое место среди действующих в России фондов занимает Фонд «За гражданское общество»?
— В сравнении с другими фондами, существующими в России и поддерживающими правозащитную деятельность, мы располагаем сравнительно малым грантовым фондом. Наша ориентация — поддержка региональных НПО и их проектов, направленных именно на свои регионы. Иными словами, наша организация, находясь в Москве, ведет свою деятельность в российских областях, краях, автономных образованиях.
Так как выделяемые нами гранты измеряются небольшой суммой, эквивалентной 3000 американских долларов, мы чаще поддерживаем организации, которые только начали свою деятельность в области защиты прав человека, и при этом ставим перед собой цель не только выдать им деньги, но и содействовать тому, чтобы на эти средства удалось поднять технический уровень и результативность их работы, а главное — привить умение самим находить средства в дальнейшем на более крупные проекты.
— То есть обучение грамоте фандрейзинга тоже входит в задачи Фонда?
— Именно так. Поэтому Фонд и проводит регулярные семинары, тема которых — организационное развитие и повышение устойчивости неправительственных правозащитных организаций. Фонд уже провел 16 семинаров, в которых приняли участие 181 представитель 162 правозащитных и «околоправозащитных» организаций из Краснодара, Нижнего Тагила, Перми, Апатитов, Владимира, Челябинска, Иванова, Петрозаводска, Сыктывкара, Новосибирска, Ставрополя, Биробиджана, Томска, Уфы, Кызыла и других городов России. Проведенный среди участников опрос показал, что половине из них участие в семинарах помогло получить средства на проекты у благотворительных фондов и более чем половина респондентов (57%) ответила, что, используя информацию, полученную во время семинаров по поиску средств, им удалось найти деньги для своей организации (не от фондов). Мы были рады увидеть, что проводимая нами работа имеет конкретные положительные результаты.
— Получается, что поиск денег на общественную работу стал своего рода наукой? Еще десять лет назад ни о чем подобном в России не могло быть и речи. Не является ли унизительной процедура поиска денег, да еще у западных грантодателей?
— Говоря о финансировании общественной деятельности, нельзя забывать, что сама эта деятельность (точнее говоря, общественная самодеятельность без партийного, государственного, профсоюзного и иного контроля сверху) является новой для нашей страны. Еще недавно мы имели на всю Россию всего несколько квазиобщественных организаций — Фонд мира, ДОСААФ и подобные им, которые финансировались из госбюджета и были подконтрольны государству.
Сегодня же быстро развивается движение общественных организаций, которые имеют желание и силы реализовывать общественно значимые проекты, вести общественно значимую деятельность, но которые не имеют собственных средств для выполнения программ. Иными словами, есть люди, знающие, как преобразовать общество, имеющие для этого достаточно энергии, но которым не хватает самой малости — презренного металла. Поэтому поиск средств правильнее воспринимать как партнерство, сотрудничество, в котором с одной стороны выступают общественные организации, вносящие вклад в обновление общества своим интеллектуальным потенциалом, а с другой — организации, готовые на те же цели выделить имеющиеся у них средства. Под средствами надо понимать не только деньги, но и помещения, оборудование, электронные адреса и многое другое, что реально помогает делу.
— И все же почему главной заинтересованной стороной в развитии НПО в далекой российской провинции выступает какая-либо западная организация, а не российский нувориш?
— Тут, вероятно, две причины. Первая: традиции меценатства в России были убиты после 1917 года, и, видимо, требуется время, чтобы их возродить и чтобы в людях, имеющих деньги, возникла потребность в благотворительности. Вторая причина в том, что принятый в России механизм налогообложения не стимулирует предпринимателей к оказанию благотворительной помощи социально значимым программам. Речь о льготах по налогообложению прибыли, если часть этой прибыли идет на благотворительность.
— Итак, из тех материалов, которые с вашего любезного согласия смог посмотреть наш редактор, явствует, что зачастую правозащитники сталкиваются с нехваткой средств на техническое оснащение своей работы. Каким образом фонд может проконтролировать, что выделенные им деньги действительно расходуются по назначению?
— Это возможно несколькими путями. Во-первых, каждый грантополучатель подписывает с фондом договор, в котором фиксируются ряд условий выделения гранта. Одно из них — предоставление финансовых и содержательных отчетов по проекту.
— А если не предоставят?
— В этом случае благотворительный фонд может назначить комиссию по проверке хода выполнения проекта и соответствия расходов по проекту одобренному бюджету или пригласить аудиторскую проверку. В случае если комиссия или аудит признают, что выполненная организацией работа не соответствует заявленному проекту или вообще не выполнена, возможны два варианта: первый — организация — получатель средств признает заключение комиссии или аудита и возвращает деньги в фонд или просит о продлении срока действия договора и выполняет взятые на себя обязательства; второй — организация — получатель средств не признает заключение комиссии или аудита и в силу вступает процедура разрешения спора, прописанная в договоре о предоставлении гранта, вплоть до обращения в суд и/или предоставления аудиторского заключения или заключения комиссии в налоговую инспекцию по месту регистрации организации — получателя средств. Но таких случаев я не знаю.
— Значит, в большой мере срабатывает фактор взаимного доверия? Или не так?
— Так. Но и как мне кажется, стороны очень обязательно подходят к выполнению условий соглашения и в принципе существует негласное неофициальное правило и неофициальная практика: если какой-то грантополучатель не выполнил своих обязательств перед этим фондом, информация об этом быстро распространяется среди сообщества фондов и данная организация имеет очень мало шансов на получение средств от других благотворительных фондов в будущем.
С другой стороны, сама процедура рассмотрения каждой заявки и механизм работы с грантополучателями в значительной мере гарантируют от неприятных последствий.
Для рассмотрения заявок наш Фонд, как, впрочем, и любой другой, созывает совет независимых экспертов. Они знают и ситуацию на местах, и работу отдельных организаций, а зачастую и лично самих авторов заявок. Тут уместно сказать, что не только активисты НПО с годами приобретают все большую квалификацию. Но и мы, работники фондов, да и наши эксперты, приобретаем все больший опыт написания заявок и имеем большой опыт прочтения и оценки заявок. Короче говоря, профессиональному глазу, как правило, достаточно просто определить, насколько четко автор проекта представляет себе стоящую перед его организацией проблему, цель своего проекта, механизмы его осуществления. Еще одна немаловажная деталь: каждая заявка обязательно содержит статью «Бюджет», в которой заявитель постатейно и с точностью до единиц расписывает планируемые им траты. И здесь важно, чтобы эти траты соотносились с теми целями и механизмами их достижения, которые описаны в той же заявке.
— Какова сегодня картина российского правозащитного движения, если судить о ней по тем материалам, которые поступают в Фонд «За гражданское общество»? Приближается ли Россия к гражданскому обществу? Или мы топчемся на месте?
— Судя по материалам, поступающим в наш Фонд, ясно видно, что правозащитное движение быстро развивается. С каждым годом появляется все больше активистов и организаций, ставящих своей целью решение общественно значимых проблем, которые наше государство разрешить не в состоянии.
— На Западе сектор НПО широко развит. Неужели и там, то есть где уже утвердились демократия и гражданское общество, государство плохо справляется со своими обязанностями?
— Что такое общественный сектор? Буфер между государством и каждым человеком. И в этом смысле правозащитная организация имеет миссию защищать права человека от произвола государства или от тех действий государства, которые противоречат взятым им на себя обязательствам. Не будем забывать, что государство — слуга народа, а не наоборот. И как всякий слуга, оно может ошибаться, а всякую ошибку надо поправлять. НПО тем и заняты, что корректируют ошибочные действия государства. И на Западе, где степень развития государственных и общественных механизмов гораздо выше, чем в только что освободившихся от оков тоталитаризма странах, количество «взаимных претензий» тоже значительно высоко. Поэтому поле для деятельности НПО — безгранично.
— Сколько организаций обращалось в Фонд и сколько из них получило у вас средства?
— Тут можно проследить определенную зависимость: если в 1995 году, первый год работы Фонда, в него обратились 22 организации — из них 15 получили финансирование, то в 1998 году к нам обратились 112 организаций и мы смогли поддержать проекты 16 из них. Мы имеем постоянный грантовый фонд, размер которого не менялся в течение последних 4 лет. Но это относится к так называемому «общему конкурсу».
Есть и специфические направления деятельности, например: конкурс проектов, направленных на поддержку антифашистской деятельности, и конкурс микрогрантов «Интернет для регионов» (это совместный проект с межрегиональной группой «Правозащитная сеть»).
Так, в рамках программы малых грантов на антифашистские проекты, действующей в Фонде два года, мы смогли поддержать 11 организаций из разных регионов России. В основном это организации, состоящие из молодых людей, обеспокоенных нарастанием уровня экстремизма в России и вовлечением в деятельность экстремистских организаций российской молодежи. На полученные от Фонда средства они ведут исследовательско-просветительскую работу среди населения своего региона, занимаются формированием антифашистской культуры.
— Каково основное направление проектов, поступающих в ваш Фонд?
— Чаще всего мы получаем заявки на финансирование общественных приемных, из чего можно сделать вывод, что ведение приема — одно из основных направлений деятельности правозащитных организаций. Но тут возникает определенная проблема: Фонд, согласно своему мандату, может финансировать только проекты, имеющие конечные количественные и качественные результаты и социальную значимость, а не текущую деятельность организаций. Большинство же заявок по общественным приемным выглядят как запрос на финансирование текущей деятельности, которые Фонд поддержать не может. В 1998 году Фонд получил много заявок на финансирование проектов от организаций солдатских родителей и организаций вынужденных беженцев и переселенцев. Это говорит о том, что проблемы службы в армии и проблемы беженцев и вынужденных переселенцев — одни из самых острых в современной России. Также видно, что организации солдатских родителей и организации беженцев и вынужденных переселенцев являются разветвленными сетями организаций, действующих в различных уголках страны.
— Какие направления деятельности правозащитных организаций поддерживал и поддерживает ваш Фонд?
— За четыре года существования программы малых грантов мы все-таки чаще всего поддерживали проекты по ведению общественного приема различных групп населения (включая прием по нарушениям прав беженцев, вынужденных переселенцев, призывников и военнослужащих и их родителей, малообеспеченных категорий населения, детей, и т. д.), однако, как я уже сказала, одним из условий финансирования таких заявок было то, что заявка представлена как целостный проект, а не запрос на финансирование текущей деятельности. Также было профинансировано около 20 образовательных и просветительских программ для населения по различным вопросам защиты прав человека, около 10 проектов по защите прав военнослужащих и призывников, проекты по защите прав заключенных, по защите прав детей, национальных меньшинств, беженцев, жертв насилия, проекты, направленные на миротворческую деятельность, проекты по законотворческой инициативе, а также 5 проектов по организационному развитию правозащитных организаций.
В материале использованы фотографии из архива Фонда «За гражданское общество».
